Притча о сеятеле в толковании блаж. Феофилакта Болгарского. Евангелие о господе сеятеле Притча сеятеля

ТОЛКОВАНИЕ ПРИТЧИ О СЕЯТЕЛЕ И СЕМЕНАХ

Вышел сеятель сеять:

образ заимствован от занятия известного всем, а потому всем понятен. Сеяние – прекрасный образ проповеди слова Божия, которое, падая на сердце, смотря по состоянию оного, остается бесплодным или приносит плод.

Иное упало:

«Христос не сказал, что Он Сам (сеятель) бросил, но что семя упало» (Иоанн Златоуст)

При дороге:

которая идет через поле, следовательно – на месте твердом, которое не было возделано и на котором семя не попало в землю, но лежало на поверхности оной, где могли найти его птицы и поклевать.

Одно во сто крат и пр.:

смотря по тому, на сколько удобрена и приготовлена почва под посев, ибо и на одном поле не во всяком месте семя дает одинаковое количество плодов. Смысл сей притчи объяснен Самим Господом:

Ко всякому, слушающему слово и пр.:

семя означает слово Божие, сообщаемое человеку или устной проповедью, или чрез Священное Писание.

Не разумеющему:

у кого ум так омрачен или так отвердел от грубости, и сердце так огрубело во грехе, что он не понимает и не принимает слова Божия, которое ложится, так сказать, на поверхности ума и сердца такого человека, не пустив корней внутрь, лежит как семя на дороге, открытое для всех проходящих, птиц и ветра.

Приходит лукавый:

сатана или демон, который в притче представляется под образом птицы или птиц, поклевывающих семя, лежащее на поверхности дороги и не пустившее корней.

Кто слышит слово и тотчас с радостью принимает его:

это те, кто, слыша проповедь евангельскую, увлекаются ею, как приятною новостью, иногда даже искренно, чистосердечно; им она нравится, им она приятна, они находят удовольствие в слушании ее. Но корня в их умах и сердцах слово не пускает, ибо такие люди непостоянны, легкомысленны и боязливы.

Когда настанет скорбь или гонение за слово:

когда нужно принести какую-либо жертву ради Евангелия, они соблазняются, изменяют вере своей и Евангелию, – они падают, как трава без корня глубокого, палимая лучами солнца; их вера не довольно тверда, чтобы перенести искушения эти, у нее нет корня в сердце.

В тернии:

терние означает заботы о временных благах и особенно обольщение богатством, которые поглощают время и внимание людей, не оставляя достаточно ни того, ни другого для удовлетворения и большего раскрытия потребностей духовных. В особенности богатство обольщает; хотя обыкновенно оно и не дает тех благ, какие обещает, но все более и более привязывает человека к себе и – так нередко до смерти, почему сребролюбие и считается материю всех зол (1 Тим. 6, 9 – 11). Не мудрено посему, что оно заглушает посеянное в сердце слово, и слово сие остается в таком человеке бесплодным. «Христос не сказал: век, но забота века; не сказал: богатство, но обольщение богатства. Итак будем обвинять не сами вещи, но испорченную волю; ибо можно и богатство иметь, и не обольщаться им, и в веке сем жить, и не подавляться заботами. И хорошо сказал Иисус Христос: лесть богатства, потому что все в богатстве лесть, имена только, а не действительность; удовольствие, слава, пышность и все подобное этому, суть только призрак, а не действительная истина» (Иоанн Златоуст, Феофилакт Болгарский).

На доброй земле:

добрая земля – это человек, который оставив житейское попечение, предается водительству слышимого и уразумеваемого им слова о царстве Божием, которого сердце чистое открыто для действия сего слова, как земля открытая для плодотворного дождя и живительных лучей солнца. Слово евангельское пускает в ней глубокие корни, возрастает и творит плод веры и добрых дел, плод более или менее значительный, смотря по относительному достоинству почвы. «Виды добродетелей различны, различны и преуспевающие в духовной мудрости, смотря по тому, сколько кому дается по чистоте сердца» (Феофилакт Болгарский).

«Четвертая часть (семени посеянного) уцелела, да и та не одинаковый принесла плод, но большое и здесь различие. Из этого видно, что Иисус Христос предлагал Свое учение всем без различия. Не различает ни богатого, ни бедного, ни мудрого, ни невежду, ни беспечного, ни заботливого, ни мужественного, ни робкого; но со всеми беседовал, предлагая Свое учение, хотя и наперед знал, какие от этого будут плоды, дабы можно было Ему сказать: что Мне нужно было еще сделать и Я не сделал? От чего погибла большая часть семени? Это произошло не от Сеявшего, а от земли приемлющей, т.е. от души невнимательной... Но благоразумно ли, скажешь, сеять в терние, на каменистом месте, при дороге? Конечно, в отношении к семенам и земле это было бы неблагоразумно, но в отношении к душам и учению это весьма похвально. Справедливо стали бы обвинять земледельца за такой поступок, ибо камню нельзя сделаться землей, и дороге – не быть дорогой, тернию – не быть тернием; но не то бывает с существами разумными. И камню можно измениться и стать плодородною землею, и дорога может быть не истоптана проходящими и сделаться тучною почвою, и терние может быть истреблено и семена могут расти беспрепятственно. Ибо, если бы это невозможно было, то Иисус Христос и не сеял бы. Если же это изменение происходило не во всех, то причиной этого – не Сеятель, но те, которые не хотели измениться. Заметь еще и то, что не один путь погибели, но различные и один от другого далеко отстоящие. Ибо те, которые подобны дороге, суть нерадивые, беспечные и ленивые; а камень изображает только слабейших. Не одно и то же, когда учение теряет свою силу без всяких козней и притеснений, и когда оно бывает недействительно при искушениях. Те же, которые уподобятся тернию, виновнее всех прочих... Но если и земля хороша и сеятель один, и семена одни и те же, то почему одно семя принесло плод во сто крат, другое в шестьдесят, третье в тридцать? Здесь опять различие зависит от свойства земли, потому что и в хорошей земле много можно найти различия. Различие это зависит не от природы людей, но от их воли. И здесь открывается великое человеколюбие Божие в том, что Господь не одинаковой степени добродетели требует, но и первых приемлет, и вторых не отвергает, и третьим дает место» Иоанн Златоуст, Феофилакт Болгарский).

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Сегодня настал день чтения притчи о сеятеле.

Ее слова звучат из года в год, и ее подробности знакомы многим из нас. Но от этого, от ее повторения, или знания слов, сама она не стареет и она будет читаться вновь и вновь, так как у нас нет другой книги жизни, кроме Нового Завета, откуда приводится она к нам.

Обновляющаяся новизна слов сегодняшнего повествования, как и каждого слова евангельского, скрыта в обновляющей и возрождающей силе благодати Божией, которая неустанно подается нам свыше от Господа на каждый день и на каждый час нашего бытия и ведет нас к жизни вечной.

Апостол и спутник Христов Петр, после того как многие из бывших учеников Господа отошли от Него и уже не ходили с Ним на вопрос своего Божественного Учителя произнес ответ: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни». Вот эти то глаголы, слова-повеления сеет Господь.

Сеятель из года в год, вновь и вновь возделывает землю, без ропота, не изнывая от тяжести и не скучая от монотонности труда, не опуская рук в виду неопределенности судьбы будущего урожая от погодных условий выходит на нелегкий труд к снисканию хлеба насущного.

И Господь из года в год, изо дня в день идет к нам с доброй вестью евангельского слова и евангельской притчи. Вестью любви, вестью веры и вестью надежды в нас, таких изменчивых и неверных, не отказываясь от нас и не обижаясь на нас за наше омрачение страстями и холодность сердца, за всецелую поглощенность пожеланиями своей плоти. Эта надежда Его на то, что мы вместе с ним подготовим почву своей души для благодатного урожая.

Разные состояния земли, на которое падает святое зерно упоминаются в притче не для того, чтобы я, или кто-то из нас, сравнивали других людей между собой, или сравнивали их с собой, и конечно же в свою пользу, но для того, чтобы мы поняли, что все эти слова о каждом из нас, о нашей изменчивости и непостоянстве, о разных состояниях одной души одного человека. О нас, еще не обретших твердости и верности Слову Божию.

Но несмотря на это непостоянство, мы желаем и требуем искреннего и постоянного сочувствия ближних и верности от друзей, нам так хочется в этой жизни уверенности в себе, постоянства обстоятельств и понимания смысла происходящих событий, совершающихся или с нами или вокруг нас.

Нам кажется, еще последнее усилие, и будет достигнуто счастье, и не можем остановиться в стремлении улучшить свое земное бытие, а оно, недостижимое счастье и ускользает и убегает от нас. И забываем, что жизнь наша пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий. И что нивы души нашей полны плевелов страстей, что сердце наше безучастно печали других.

«Опустошено поле, сетует земля; ибо истреблен хлеб, высох виноградный сок, завяла маслина».

Так описывает бедствия родной земли пророк Божий Иоиль, память которого сегодня совершается в Церкви и который жил за семь веков до рождества Христова. Тогда нападение врагов разорило землю и народ.

Подобными словами можно описать и бедствие человеческой души, находящейся под непрестанным и страшным нападением извне лукавых духов — а изнутри — терзаемой собственными страстями и смутными желаниями. Мы томимся отлучением — или добровольным или невольным — от Бога. И это томление иссушает душу, как опаленная солнцем растрескавшаяся корка земли без влаги.

И вот на этом пути, полном невзгод, на пути жизни, на который некоторые только вышли, а кто-то уже приближается к его краю, мы вновь слышим знакомые и родные слова Христовой притчи: «Вышел сеятель сеять».

Для слушателей Господа из простого народа и для апостолов они были непонятны и удивительны, как об этом упоминают апостолы Матфей и Марк. Непонятна была прежде всего небережливость, расточительность земледельца, который должен беречь каждое зернышко, как залог будущего урожая.

Но сеятель из притчи не из скудной земной сумы рассыпает обыкновенные зерна, но это Бог, Всемогущий и богатый в милости, Христос Спаситель сеет слово жизни, слово покаяния, которое ложится не на прах земной, но касается наших душ. Зерно истины действительно живо. И одного зерна достаточно, чтобы оно проросло милосердием в сердце, чтобы оно одно дало урожай нравственных убеждений и дел, радостных для Господа и для ближнего. Но сегодня мы отвлеклись, а минуту назад были рассеяны, во время слушания слова Божьего что-то нам досадило, у нас было плохое настроение, кто-то потеснил или толкнул нас. И мы рассеялись, задумались о своем и своих печалях и потеряли зерно истины. Но не все потеряно. Сегодня, уже через минуту душа наша встрепенется и будет внимательна.

Что же смягчит наше сердце? Что подготовит его к усердному и смиренному принятию Промысла Божиего в своей жизни, встрече с Богом? Что может вырвать из нас терния самоуверенности, самодовольства, неприязни и гордости?

Слова апостольского чтения, предварявшие чтение сегодняшней евангельской притчи, помогают понять это.

Апостол славит Крест Господень, которым для него ложный мир распят, и он распят им для мира страстей.

И потом, делом жизни он подтвердил это.

Древом Крестным, как плугом глубоко распахивается и разрывается окаменевшая короста самодовольства, недоверия Богу, разрушается панцирь духовной слепоты.

«А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа... Ибо во Христе Иисусе ничего а [все] новая тварь». (Гал. 6, 14-15)

Кто хоть раз работал на земле знает, как груба и тяжела ее материя, с каким трудом заступ разрывает плотное сплетение слепых корней. Но тот, кто приступал с духовным вниманием к своему сердцу знает, сколь труднее и плотнее ткань опутавших его страстей, как трудно рвать сплетение укоренившихся в душе пороков.

Но есть люди, у которых сердце было вспахано глубоко — страданием и состраданием, любовью, горем, до которого дошло сознание страшного одиночества человека, когда нет Бога в его жизни. В такое сердце Божие семя слова падает как в добрую землю, глубоко оно заходит, пускает корни, оживает всем опытом жизни этого человека, и страданием, и радостью — всем питается, и прорастает, и приносит плод. Но как мало таких слов принесло плод в жизни каждого из нас, в моей жизни, и вероятно, несомненно, в вашей жизни!

Но сегодня мы заняты чем-то своим. И Господь продолжает нести нам слово Своей истины, и слова или этой или иной притчи, или события из жизни Спасителя вдруг однажды падут на добрую землю. Господь не забывает нас, Господь верит в нас.

Как-то митрополит Антоний Сурожский находясь в России, тогда еще в СССР, получил вопрос: «Хорошо, вы верите в Бога. А Бог-то - во что Он верит?» И я ему ответил: «Бог верит в человека».

Эта вера Господа в нас — основное условие для нашего христианского возрождения: это великое таинство милости Божией. Вместе с Богом мы сами начинаем верить в человека, начинаем верить в самих себя. С Его, Господа, поддержкой мы понимаем, что значит любить ближнего, как самих себя. Любить — значит быть готовым делать всё возможное для того, чтобы любимый человек ликовал в жизни, рос в полную меру своих возможностей и был достоин своего человеческого, высшего звания к вечной жизни, и чтобы вместе с ним зерно веры росло и в нас.

«И будет после того, излию от Духа Моего на всякую плоть» — говорит пророк Иоиль.

Пророк говорит о будущем изобилии милости и благодати даров Святого Духа, которые будут даваться каждому, верующему во имя Христа, пришедшего спасти мир, оживить наши души.

И сколько бы раз мы ни слышали живое слово Божие, оно будет для нас ново и радостно, оно будет поднимать нас и готово принести плод.

Нам надо только удержать это слово, чтобы оно упало в расселину того камня, который мы несем в себе, который мы называем своим сердцем, своим сознанием, своей душой. И тогда оно станет живым и действенным. И удержанное оно начнет всходить и приносить плод.

Будем думать о том, кто мы в этой притче, рассказанной нам сегодня Самим Господом? Куда пало зерно его словес?

И если наше сердце еще не таково, то поставим перед собой вопрос: Как же этот камень раздробить, как же к жизни вернуть охладевшее сердце? Будем просить Господа, чтобы слово истины заключилось не в бездушные недра окаменевшего сердца, но чтобы отверзлись нам сокровища великие и благие, чтобы не оставило нас Его благословение, чтобы избежать нам всего, что истощает плод нашего духовного делания.

Будем трудиться на ниве своей жизни, чтобы слово истины, упавшее на нее, когда придет время сбора урожая, и мы сбросим эту временную оболочку, принесло плод жизни вечной, о которой говорил Христос Спаситель: Я принес вам жизнь, жизнь с избытком — такую полноту жизни, какую земля не может дать. Аминь.

Притча о сеятеле и другие притчи, изложенные в 13-ой главе Евангелия от Матфея и в параллельных местах Евангелий от Марка и Луки, были произнесены Христом при таком большом стечении народа, что из-за чрезмерной людской тесноты Спаситель был вынужден проповедовать народу, стоявшему на берегу Галилейского озера, из лодки. Притча о сеятеле, первая по времени притча Христа, является пророчеством о принятии человечеством Евангельского благовествования. В ней повествуется о том, как люди по-разному принимают Слово Божие, и как это слово по-разному воздействует на людей, в зависимости от их душевного настроя. Евангелист Матфей так излагает эту притчу:

«Вот, вышел сеятель сеять. И когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то. Иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была не глубока. Когда же взошло солнце, оно увяло, и, так как не имело корня, засохло. Иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его. Иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат. а другое в шестьдесят, иное же в тридцать. Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 13: 1-9) .

Притча о сеятеле смотреть онлайн

Притчу о сеятеле не трудно понять, ибо ее толкует Сам Господь. В этой притче «Сеятель» - Иисус Христос; «семя» - слово Божие, а «земля», «почва» - сердце человеческое; доброе сердце есть «плодородная земля», а злое, задавленное грехами сердце – «никуда не годная земля». Из Писания мы узнаём, что вера от слышания, а слышание от слова Божия (Рим: 10: 17). Потому Христос всюду сеял слово Божие, - в селах, городах, и в пустынях, и на море. Он избрал апостолов, чтобы и они сеяли слово Божие. Апостолы себе поставили преемников - епископов и пресвитеров, которые продолжали и продолжают по сей день миссионерский труд по распространению, сеянию Божьего слова. Церковь продолжает дело Христа на земле - сеять в наши сердца слово Божие.

Когда сеется живое слово Божие в греховную природу падшего человека, возникает новая жизнь. Всем без исключения людям дана возможность принять слово Божие и всем в одинаковой мере даётся шанс получить эту новую жизнь от слушания слова Божия. Основная забота всей христианской жизни состоит в том, чтобы постоянной работой над собственным сердцем приготовить в себе почву к принятию семени (слова) Божия. По-разному подходят люди к этой задаче. Пока мы разъясняем смысл притчи о сеятеле пусть каждый, по слову еп. Феофана Затворника, «...рассудит сам, к какому классу он принадлежит».

Некоторые люди бывают невнимательны, рассеяны и не благоговеют перед словом Божиим. Сердце таких людей как протоптанный путь, где никакой добрый плод не может вырасти, ибо семена Божественного слова брошены на почву нравственно огрубевшего сердца, затоптанного страстями, помыслами, похотями. Душа у этих людей, как дорога, открыта всем впечатлениям и помыслам; они как бы в пути, всегда жаждут новых увлечений и забав. Всякая добрая мысль в таких людях постоянно попирается приливом новых впечатлений. К таким людям, во время чтения или слушания слова Божия, тайно приходит враг нашего спасения, и, как говорит св. прав. Иоанн Кронштадтский, «как вор у неосторожных хозяев дома, уносит слово Божие из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись». У этих людей слово Божие скоро исчезает из памяти, оно забывается, как будто вовсе не было услышано.

«Семя, упавшее на каменистую почву» указывает на тех людей, которые, быть может, охотно, со вниманием слушают слово Божие. Эта группа людей, возможно, даже чувствительна ко всякому добру, но принимают они слово Божие на поверхности своего ума, не дают ему проникнуть в глубину сердца; они корня в себе не имеют, как семя при дороге, открытое для всех проходящих. Беда таких людей в том, что они легкомысленны, нетерпеливы, непостоянны. Они готовы принять слово Божие, пока оно не требует от них жертв. При благоприятных обстоятельствах они веруют, а при неблагоприятных изменяют своей вере. Они не хотят изменить образ своей жизни, чтобы быть достойными Царства Небесного, не хотят вести духовную борьбу - «невидимую брань», по выражению Отцов Церкви, не хотят идти по узкому пути. Когда случаются какие-то скорби, они не готовы терпеть, сбрасывают с себя крест, и потом впадают в уныние, нетерпение, ропот, и семя Божие, посеянное в почву их поверхностного сердца, погибает. А ведь Христос говорит, что «только претерпевший (же) до конца спасётся» (Мф. 10: 22).

«Семя, которое попало между терниями», - это те люди, у которых заботы века сего и обольщение богатством заглушают слово Божие. Следует подчеркнуть, что не самый век виноват, но именно заботы века сего. Такие люди послушают слово Божие, поймут его и как будто примут его к сердцу, и начинают жить по нему. Но на них скоро нападают житейские попечения или прельщают их всякого рода сиюминутные житейские удовольствия, а слово Божие, едва получившее себе тесное место в сердце, подавляется этими явлениями, и, увы, нет плода в жизнь вечную из-за того, что эти люди собирают плоды в жизнь временную. Таких людей, к сожалению, больше всего. Слово Божие говорит о небесном блаженстве, а такие люди предпочитают блаженство земное. Причем, часто они рассуждают так: «Когда-то мы получим небесные блага. А мир нам даёт свои блага теперь же». Некоторые даже понимают необходимость покаяния, но откладывают его. «Покаемся, приготовимся в старости, - думают они, - а теперь воспользуемся готовыми наслаждениями», забывая при этом, что, быть может, в старости ни сил не будет, ни возможности...

Наконец, «семя упавшее на добрую почву», это те люди, которые, услышав слово Божие, принимают его и хранят его, твердо решив следовать ему и приносят плод добрых дел. Получая в слушании и чтении слова Божия полноту знаний о Божественной истине, познавая эту истину, они слушают ее голоса и ей служат. Эти люди неизменно следуют завету апостола Павла: «Не слушатели закона, но исполнители закона оправданы будут» (Рим. 2: 13).

В Таинстве Евхаристии священник, вознося хлеб и вино, говорит Богу: «Твоя от Твоих Тебе приносим!», то есть «То, что Твоё, мы приносим Тебе!» Так же притча о сеятеле касается «тайн Царствия Божия». Для понимания этой тайны со стороны слушающих должна быть соответствующая ей направленность воли и подобающее для ее восприятия расположение сердца.

Слово Божие, то есть то семя, о котором говорится в притче, совсем не есть нечто внешнее для нас, нам чуждое. Подобно тому как Божественное Слово (Логос)-Христос не есть Некто чуждый Отцу, но Ему единородный, составляющий с Ним «Одно» (Ин. 10: 30) и сосуществующий с Ним «от начала» (Ин. 8: 25), и подобно тому, как Сын живёт Отцом (Ин. 6: 57), и никто не может придти к Отцу, как только через Сына (Ин. 14: 6), а видевший Сына, видит и Отца (Ин. 14: 9), ибо Сын сказал нам всё, что слышал от Отца (Ин. 15: 15), подобно этому слово Божие, евангельское слово, посеянное Христом в наши сердца при рождении, не есть нечто нам чуждое и инородное.

Евангелие не есть какая-то книжка, которую читают или изучают внешне. Евангелие есть жизнь в Боге, к которой мы приобщены уже с самого зачатия нашего силой Духа Святого, силой, делающей нас сообразными Богу, богоподобными. В Евангелии человеческая душа узнаёт не какие-то сведения о каких-то странных и чуждых нам событиях, записанных апостолами, но в Слове Божием человеческая душа узнаёт себя, своё родство и свою причастность Богу. В Евангелии человеческая душа узнаёт голос своего Творца, своего Отца Небесного, звучащего в сердце. На языке философии это называется, что Слово Божие нам имманентно, то есть оно в нас, с нами, а не вне нас и нам вовсе не чуждо (хотя и превышает наше разумение). Оно выше нашего разумения.

Семя Царствия Божия сеется, всходит и растёт непонятным, таинственным образом для нас. Писание говорит, что человек спит, и встаёт ночью и днем, и не знает, как в нём прорастает Царствие Божие (Мф. 4: 27). Оно прорастает в нём незаметным, чудесным образом. Плоды посеянного в нас Царства Божьего прорастают в нас так же чудесно и непонятно, как «приточное семя», и не можем мы определить, что есть умножение семени в тридцать, в шестьдесят или в сто крат, только знаем, что когда сердце наше начинает гореть в нас, как у Эммауских учеников, и кажется нам, что Сам Господь отверзает наш ум к уразумению Писаний (Лк. 24: 32) и приобщает нас к тайнам Своего Царства, когда вместо желания узнать что-то из Евангелия о Боге, сердце наше начинает узнавать Его в себе - это есть свидетельство, что семя «принесло плод».

Нам не судить о количестве и качестве плодов от посеянного в нас семени Царства Божия, только знаем мы, что наивысшим было бы для нас возвращение всех плодов Тому, от Кого мы их получили. Так, указывая нам пример, Сын Человеческий, подводя итог Своей земной жизни, сказал на Кресте: «В руки Твои, Отче, предаю Дух Мой!» Так, на Литургии, молясь о возниспослании божественной благодати, мы взываем: «Твоя от Твоих Тебе приносяще!» Так о плодах семени Царства Небесного Бог говорит человеку: «Сын Мой! Отдай Мне сердце твоё!» (Притч. 23: 26). Это значит - всё, что есть у тебя, человече, твои дары и таланты, твои дела и мысли и чувства, всё, что ты любишь и во что веришь, то есть всю жизнь, всё сердце твоё, Тому, Кто дал тебе его, отдай.

Но отдать Богу мы должны чистые мысли и чувства, чистую любовь и веру, чистую жизнь, и непорочное сердце. Мы должны быть готовы, вслед за псалмопевцем, сказать: «Готово сердце моё, Боже, готово сердце моё» (Пс. 56: 8). Но как уготовить сердце, чтобы оно было готово принять семя, слово Божие?

Притча о сеятеле заканчивается словами: «Имеющий уши, да слышит!» Этими словами Христос как бы стучится в сердце каждого человека, призывая нас внимательно заглянуть в свою душу, понять себя, определить к какому разряду из вышеизложенных людей мы принадлежим.

В притче о сеятеле Христос ставит перед всеми одинаковую цель: принять слово Божие всем своим существом, принять его в чистое и доброе сердце. Свойство чистого сердца нельзя выразить более сильными словами, как словами ап. Павла, сказавшего о себе: «Не я живу, но живёт во мне Христос».

Для того, чтобы слово Божие могло пустить в нашей душе глубокие корни, нужно надлежащим образом приготовить почву своего сердца, как это делает умный земледелец, очищая землю от терний и прочих сорняков, мешающих росту полезного плода. В духовной жизни это значит совершить переворот в самих себе через покаяние. Зло будет исторгнуто из сердца только тогда, когда человек даст свободу слову Божию действовать внутри себя, и слово Божие «Божественным изменением», по выражению свят. Григория Богослова, переродит саму природу человека.

Притча о сеятеле указывает на то, что Бог спасает человека не без участия самого человека. Господь-Сеятель влагает в сердце человека Своё животворящее слово, человек же должен открыть своё сердце, принять в него слово и плод принести.

В молитве Господней «Отче наш» мы повторяем слова: «Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли», и Христос отвечает на эти чаяния: «Царство Божие внутри вас». Но это желанное нами Царство, по слову Христа, достигается только усилием. Это значит, что Господь ждет от человека активности - активного служения Богу и ближнему, активного личного совершенствования.

Смысл притчи о Сеятеле достаточно подробно объяснен Самим Господом. К евангельскому объяснению можно еще прибавить, что Сеятель — это Сам Господь, семя — слово Божие, поле — все человечество, весь мир, воспринимающий в свои недра чудодейственное семя евангельского слова. Подобно семени, евангельское слово но- сит в себе начало жизни, жизни истинной, ду-ховной, ибо что такое истинная жизнь? Сия же есть жизнь вечная, — отвечает Господь в Своей первосвященнической молитве, — да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа (Ин. XVII , 3). Евангельское сло-во дает это знание истинного Бога, и потому оно является дивным семенем спасения и жизни. Брошенное в человеческое сердце, оно при бла-гоприятных условиях взрастает и приносит плоды — добрые дела и святую жизнь. Подобно се- мени, оно вечно носит в себе эту живую силу.

В настоящее время, как и девятнадцать веков тому назад, оно одинаково волнует и трогает, ра-дует и утешает, судит и смиряет, затрагивая са мые сокровенные струны человеческого сердца.

Умирают философские системы, забываются политические теории, блекнут цветы поэзии, но слово Божие живо и действенно и острее всяко- го меча обоюдоострого: оно проникает до разде-ления души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные (Евр. IV , 12). В нем скрыта вечно живая истина.

Но, обладая всегда этой скрытой живой силой в одинаковой степени, слово Божие не всегда дает одинаковый урожай. Это зависит от той почвы, в которую оно падает, и здесь притча приобрета-ет для нас особенно жгучий, живой, личный интерес, ибо почва эта — наше сердце. Мы все, слушатели и читатели слова Божия, получаем свою долю святых семян; мы все, наверное, хотели бы, чтобы в нашем сердце была плодородная почва, приносящая стократный урожай, и вопрос, по- чему этого не бывает и почему всходы так чах- лы, убоги и перемешаны с сорной травой, — воп-рос этот, конечно, для нас далеко не безразлич-ный.

Вдумаемся внимательнее в притчу, чтобы в ее дивных образах и символах открыть важные для нас законы душевной агрономии, на которые указывает Господь Иисус Христос.

Для того, чтобы с успехом возделывать ниву и применять к ней рациональные способы обработки, необходимо прежде всего изучить почву и знать ее состав. Песчаная почва требует одного удобрения, суглинок — другого, чернозем — иного; да и сами приемы обработки на разной почве бывают неодинаковы. Точно также и в духовной жизни. Чтобы понять причины, обусловливающие для человека бесплодность слова Божия, и в то же время найти правильные способы обработки и воспитания души, которые могли бы повысить урожай святого семени, усилить влияние и действие на человека евангельского слова, — для этого надо изучить почву нашего сердца и выяснить, что именно в этом сердце препятству-ет успешному произрастанию семени. Соответственно с этим мы и можем принять те или другие меры.

Говоря о судьбе семени, Господь в Своей прит-че изображает четыре рода условий, в которые оно попадает при посеве и которые различно вли-яют на его произрастание. Это — четыре различ-ных вида психики человека, четыре вида устроения души.

Когда сеятель сеял, случилось, что иное (семя) упало при дороге, и налетели птицы и поклева- ли то (ст. 4).

Это — первый тип. Сердце похоже на проез-жую дорогу, а семя, падая на нее, даже не про-никает в почву, но остается на поверхности и делается легкой добычей птиц.

Что это за люди?

Во-первых, сюда относятся натуры грубые, чисто животного склада. Это самый дурной тип среди людей, и, к сожалению, их в настоящее время особенно много. Они живут чисто утроб- ной жизнью: вкусно есть, сладко пить, много спать, хорошо одеваться — выше этого они ни- чего не знают. Корыто, корм и пойло — этим исчерпывается все их содержание. Их мировоз-зрение исключительно материалистическое. Вопросы духа для них не существуют. К идеалам правды, добра и красоты, ко всему, чему поклонялось человечество как величайшей святыне, что манило и увлекало героев, подвижников и лучших деятелей истории, чему те отдавали без- заветно свои силы и свою жизнь, — ко всему этому люди типа проезжей дороги относятся с циничной насмешкой и откровенным презрением. «Выгода» — вот слово, которое определяет их деятельность. Для них бог — чрево, и Еванге-лие, слово Божие встречает в них глухую стену тупого безразличия. Оно отскакивает от них, как горох от стены, не пробивая даже внешней коры эгоизма и не проникая внутрь, в сердце. Если иногда и остается оно на поверхности памяти, то лишь до того момента, когда первый порыв рас-путства, сластолюбия или любостяжания налетит, как птица, и поглотит все без остатка, а грубое сердце остается по-прежнему твердым и не- проницаемым.

Во-вторых, к этой же категории относятся люди очень легкомысленные, живущие только поверхностными впечатлениями. Сущность их пси-хики — праздное любопытство, которое легко воз-буждается, но вовсе не стремится к тому, чтобы полученные впечатления связать с глубокими ос-новами душевной жизни. Такое любопытство не приносит никакой пользы: оно бесцельно и бес-предметно. Впечатления оцениваются здесь исключительно по их действию на нервы. Все, что щекочет нервы, одинаково привлекает людей этого типа. Поэтому для них совершенно безразлично: слушать хорошего проповедника или модного тенора, смотреть религиозную процессию или английский бокс, присутствовать при торжественном, вдохновляющем богослужении или покатываться со смеху, смотря смешной водевиль. Весь мир они рассматривают так, как буд- то он создан исключительно для их развлечения, и к каждому явлению жизни они подходят с этой же меркой. Если они слушают вдохновенного про-поведника, говорящего о евангельской правде, о лучезарном мире чистоты и святости, о Великом Любящем Боге, они скажут в похвалу лишь одно: «О, он хорошо, красиво говорит!» или: «У него выработанная, изящная речь!» Это самая унизи-тельная похвала для проповедника, сводящая его на роль школьника, демонстрирующего перед экзаменаторами свои литературные и декламаторские таланты. Пусть в проповеди слышатся ры-дания и неподдельные слезы страдающей любви, стон измученного сердца, горечь и негодова-ние при виде попранной правды, они не найдут других слов для оценки, кроме пошлой фразы: «О, у него драматический талант!» Как будто пе-ред ними артист сцены, выступающий исключи-тельно для того, чтобы их развлекать и щеко-тать их истрепанные нервы.

Это люди мелкой души, и жизнь для них — не серьезная задача, полная глубокого смысла, а просто фарс. Люди этого сорта евангельское слово слушают так, как будто оно к ним не относит- ся: они его не воспринимают.

Третья разновидность людей этого сорта — это натуры рассеянные, с разбросанными мыслями. В них нет ничего основного, постоянного, что служило бы центром их жизни. Это люди, как их называют, без стержня, то есть в них нет преобладающей склонности или привязанности к од-ному какому-либо делу или занятию, определя-ющему направление их жизни. Чем живут эти люди? Вы сразу этого не скажете: здесь все так текуче, так изменчиво, так непостоянно. Сегодня одно, завтра другое, послезавтра третье. Одна мысль сменяет другую, как в калейдоскопе, без всякого порядка и системы. Одно увлечение вы-тесняется другим, план следует за планом, со- всем как на проезжей дороге, где катятся экипа-жи, идут прохожие, сменяя один другого, топ-чется бродячий скот. Они все начинают, все пробуют и ничего не кончают. Цели жизни у них нет. Это — рабы минутного каприза, трость, ветром колеблемая. Их увлечения непрочны, нена-дежны, мимолетны. С легкостью мотылька пор-хают они с предмета на предмет. Всякая новин-ка их привлекает и захватывает, но лишь на ко-роткое время. «Что книга последняя скажет, то на сердце сверху и ляжет». Учить их чему-нибудь серьезному, проповедовать слово Божие — почти бесполезно. Это значит писать на воде, се- ять при дороге: затопчут прохожие, поклюют птицы, то есть мир с его вечной сменой новинок, диавол с его искушениями и соблазнами. Так как впечатления и мысли здесь постоянно сменяют-ся, то ни одно из них не проникает глубоко в сердце, и само сердце от этого мало-помалу теря-ет отзывчивость, способность воспринимать их хоть сколько-нибудь серьезно, становится сухим, равнодушным, жестким, как дорога, утоптанная ногами прохожих и укатанная колесами бесчис-ленных экипажей.

Таковы три разряда людей, принадлежащих к типу проезжей дороги. У всех у них общее то, что семя слова Божия в их душу совершенно не проникает, их не волнует, не радует, не возбуждает, но остается на поверхности, то есть только в памяти, в головном сознании, и, не принося никакого плода, скоро погибает.

Немного лучше следующие два рода почвы, указанные Господом Иисусом Христом в Его притче.

Иное семя упало на каменистое место, где немного было земли, и скоро взошло» потому что земля была неглубока; когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло (ст. 5-6).

Поясняя эти слова, Господь прибавляет: посеянное на каменистом месте означает тех, кото-рые, когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непо-стоянны; потом, когда настанет скорбь или го-нение за слово, тотчас соблазняются (ст.16-17).

Тип, широко распространенный и достаточно нам знакомый. В этих людях есть несомненное стремление и любовь к добру, и слово Божие на- ходит в них живой и быстрый отклик, но оно не захватывает их настолько сильно, чтобы ради осуществления его в жизни они нашли в себе достаточно силы и решимости трудиться над со- бою, бороться с препятствиями и побеждать враж-дебные течения. Услышав евангельскую пропо-ведь о правде, любви, самоотвержении, они загораются сразу, как шведская спичка, но так же скоро гаснут. Эти вспышки мимолетных увлече-ний бывают очень сильны, как вспышки магния, и в этот миг эти люди способны даже на подвиг, но пройдет момент — и все кончилось, и, как после магния, остается лишь дым и копоть — досада на свою трусость и дряблость или же, на- оборот, сожаление о своем увлечении. К суровой, упорной, длительной работе эти люди не- способны, и непреодолимую преграду

пред-ставляет для них закон вступления в Царство Божие, данный Господом: От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою бе-рется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. XI, 12).

На каменистой почве может расти только мел-кая травка, так и эти люди при обычных услови- ях спокойной жизни способны лишь на очень маленькие дела, не требующие усилий. Им нельзя отказать в чувствительности: вы увидите их иног-да в церкви молящимися со слезами умиления на глазах, их воодушевляет хорошее пение, трогают изречения и возгласы Божественной службы, полные возвышенного смысла; с чувством повторяют они вместе с другими: «Возлюбим друг друга…», «Друг друга обымем, рцем: братие!» Но когда наступает минута, когда от хороших слов надо перейти к делу, вы сразу увидите, что слезное умиление и религиозный подъем не смягчи-ли их холодной души, что то был лишь фосфорический блеск, не дающий тепла, простая сен-тиментальность или ложная чувствительность, а не настоящее чувство. Они любят иногда читать жития святых, как любят дети читать страшные сказки и трогательные истории, но и здесь даль- ше вздохов и словесных восторгов дело не идет. Они не прочь помечтать об этой подвижнической жизни и представить себя в роли подвижников и мучеников за правду, но те усилия воли, кото- рые требуются для этого, их пугают. Они ничего не имеют против добродетели, нравственности, аскетизма, даже хотели бы попасть в Царство Небесное, но при условии, что для этого от них не потребуется никаких лишений и чтобы это возможно было сделать с полным комфортом и со всеми удобствами. В Царство Небесное они хотят въехать в вагоне первого класса.

Что мешает этим людям безраздельно отдать- ся Христу и приносить полный плод? Камени-стый пласт, который лежит под наружным слоем хорошей почвы и не позволяет корням растения проникнуть глубже.

В душе человека таким каменистым пластом является себялюбие. Обыкновенно оно лишь слегка закрыто сверху тонким налетом чувствитель-ности и добрых порывов. Но когда необходимо эти добрые порывы углубить и осуществить в жизни, то есть сделать доброе дело, которое, соб-ственно, и составляет плод доброго порыва, против этого неизменно восстает себялюбие и рож- денное им саможаление. Допустим, вас просят оказать помощь. Вы готовы это сделать и пожертвовать что-нибудь нуждающемуся, но сейчас же вы слышите голос себялюбия: «А сам-то я с чем останусь? Мне самому нужны деньги: у меня их так мало!» Ваш добрый порыв наталкивается на холодную каменистую стену эгоизма и блекнет, как нераспустившийся бутон.

Себялюбие с лишениями, даже воображаемы- ми, не мирится.

Так бывает и в духовной, идейной борьбе. Люди часто носят христианские убеждения, как приличный костюм, дающий им вид порядочно-сти и джентльменства, пока это их не стесняет и ни к чему не обязывает. Но когда за эти убеждения приходится платить страданиями и лишения- ми, сейчас же саможаление шепчет коварно: «Да стоит ли так мучиться? Не слишком ли дорога плата? Ведь можно и без убеждений обойтись!»

В результате — измена и отступничество.

Последний тип людей, в душе которых слово Божие остается бесплодным, характеризуется Господом в следующих словах:

Иное упало в терние, и терние выросло, и за- глушило семя, и оно не дало плода.

Посеянное в тернии означает слышащих сло-во, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода (ст. 7, 18-19).

Это люди, которые желают одновременно ра-ботать Богу и маммоне. Желая жить по законам Божиим, они в то же время не хотят отказаться и от мирской суеты и кончают обыкновенно тем, что этот водоворот мирских забот, увлечений, пристрастий поглощает их без остатка, вытесняя из души все светлое, идейное, возвышенное. Если человек не борется с земными пристрастиями во имя евангельской правды, он неизбежно становится их пленником, и одно слышание слова Божия его не спасет. Попытки установить в жизни равновесие между данью Богу и данью маммоне и миру сему никогда не удавались, ибо душа — существо простое и двоиться не может. Никто не может служить двум господам, — говорит Господь: — ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть (Мф. VI , 24).

Эти люди также непригодны для Царства Божия. Так много пропадает семени слова Божия безрезультатно!

Из четырех категорий только одна приносит плод: иное семя упало на добрую землю и дало плод, который взошел и вырос, и принесло иное тридцать, иное шестьдесят, и иное сто.

А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и прино- сят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат (ст. 8, 20).

Это натуры цельные, у которых слово не расходится с делом и которые, слушая и воспринимая слово Божие, пытаются его исполнить и жить по его указаниям. Но и у этих людей, отзывчи-вое и искреннее сердце которых представляет доб-рую почву, повиновение евангельскому слову не бывает у всех одинаково полным и совершенным, ибо иной приносит тридцать, иной шестьдесят, иной сто. Это значит, что один в силах выпол-нить третью часть того, что от него требует высший идеал христианского совершенства, другой — почти две трети, и лишь немногим удается ис- полнить все полностью и в совершенстве. Это натуры избранные. Это те, о которых Господь говорит: нашел Я мужа по сердцу Моему… кото-рый исполнит все хотения Мои (Деян. XIII , 22).

Таких людей немного. Но как ярко сияют они на тусклом фоне тепло-холодного отношения к Евангелию большинства современников, вялых, дряблых, слабых в добре, и как возвысило и про- светило их душу слово Божие, которому они отда-лись беззаветно и которое исполнили до конца!

Вот преподобный Антоний Великий. Два еван-гельских изречения произвели решительный перелом в его душе и направили его на путь, при- ведший к высшим степеням святости. Однажды вскоре после кончины своих родителей, будучи еще юношей 18-20 лет, он услышал в церкви слова Господа: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим… и следуй за Мною. Он принял эти слова за совет, обращенный непосредственно к нему, и исполнил его буквально, раздав имение бедным. В дру-гой раз, услыхав слова Спасителя: не заботьтесь о завтрашнем дне, он почувствовал в них властный призыв, которому беспрекословно подчинил- ся: покинул дом и ушел в пустыню, чтобы, освободившись от всяких забот, в подвигах аскетической жизни отдаться Тому, Чья воля стала для него высшим законом. Слово принесло в нем сто- кратный плод.

Вот преподобномученица Евдокия, первона-чально великая грешница, очищенная и

преоб-раженная словом Божиим, подобно тому горящему углю, который взял клещами с жертвен- ника Господня шестокрылатый Серафим, чтобы коснуться уст пророка (Исх. VI , 6-7).

В миру ее звали Марией. Она была дивно хо-роша собой, и в этом было ее несчастье. Успех, лесть, всеобщее поклонение вскружили ей голо-ву. Мария вела суетную, легкомысленную свет- скую жизнь, снаружи нарядную и блестящую, но по содержанию пустую и пошлую. Пиры, раз- влечения всякого рода заполняли все ее время, не давая ей опомниться, прийти в себя. Но под внешностью светской львицы таилось доброе сер-дце и отзывчивая душа. Это ее спасло.

Однажды около той гостиницы, где пировала Мария, окруженная толпой поклонников, оста-новились в нерешительности два старца-инока. Видно было, что они пришли издалека. Их ноги и одежда были покрыты пылью, избитая, потре-панная обувь говорила о дальней дороге. Они были утомлены, и им хотелось отдохнуть в гос-тинице, но звуки музыки и веселое общество их пугали. Наконец они решились войти. Их поме-стили рядом с пиршественным залом в комнате, отделявшейся лишь тонкой перегородкой.

Шумная оргия продолжалась. Слышались бес- стыдные речи. Опьяненная Мария танцевала со-блазнительный, сладострастный танец.

Кто-то вспомнил о старцах.

— Посмотрим, что они делают? То-то, должно быть, намолятся!

— Оставьте их в покое, — сказала Мария с улыбкой.

Но уже несколько беспутных гуляк скучились у перегородки, прислушиваясь к тому, что дела- лось за ней.

— Тсс… Тигле! Что-то читают! Послушаем!

Шум умолк. В наступившей тишине слышал-ся слегка заглушенный стеной голос читавшего старца.

Он читал:

И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фари-сея, принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром (Лк. VII, 37-38).

— Вот нашли место для подобных чтений! — воскликнул один из молодых гуляк. — Эй, вы там!..

— Оставь! — вскричала Мария. Лицо ее становилось все серьезнее по мере того, как развертывалась чудная евангельская история о прощенной грешнице. Она сама не понимала, что с ней делалось.

А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много (Лк. VII , 47).

— Ну ты-то уж не станешь заботиться об этом! — шепнул Марии самый юный из гостей.

Громкий вопль был ему ответом. Все вздрог-нули. Мария стояла вся трепещущая. Смертельная бледность покрывала ее лицо. Темные очи горели пламенем.

— Прочь от меня все! Оставьте меня!..

В ее сердце горели эти дивные слова о прощении, о спасении, о милосердии Божием. Так засох- шая земля жадно глотает влагу весеннего дождя.

Смущенные гости расходились. Мария бросилась за перегородку к изумленным старцам. Мгновенное изумление последних сменилось не-годованием.

— Уйди от нас! — сказал один из них сурово. —
Или нет в тебе стыда?!

— Отцы, не отвергайте меня! Я — грешница, но Господь не отверг блудницы!..

Она прильнула устами к запыленным ногам старцев: грешница Мария стала святой Евдокией. Слово Божие принесло стократный плод.

Какие уроки извлечем мы из всего сказанно-го? Если мы действительно хотим, чтобы еван-гельское семя давало в нас обильный плод и на-мерены серьезно трудиться над этим, то должны изучить почву своего сердца и выяснить, что именно мешает произрастанию слова Божия. По-думайте, к какому типу вы принадлежите? Представляет ли ваше сердце проезжую дорогу или каменистую почву или семена слова Божия гибнут в нем, заглушенные терниями мирской суеты?

Надо при этом иметь в виду, что указанные типы в чистом виде редко встречаются. Обыкновенно в человеческом сердце есть всего понемногу, и тип можно определить лишь преобладани-ем той или другой черты.

Определив особенности почвы, можно указать и применить особые приемы обработки сообраз-но с каждым родом почвы. Конечно, здесь все время необходимо помнить, что насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий (1 Кор. III , 7), Который единственно Своей силой может самую бесплодную почву сделать плодоносной и, наоборот, плодородную ниву обратить в пустыню, и что к Нему, следовательно, прежде всего должны быть обращены наши мо-литвы и прошения об успехе работы. Но при этом уповании на Бога как главном условии успеха мы все-таки не освобождаемся от обязанности рабо- тать под собой, ибо кто разумеет делать добро и не делает, тому грех (Иак. IV, 17).

Итак, что можем мы сделать?

О первой разновидности первого типа говорить почти не приходится, ибо психика людей этого сорта не заключает в себе даже желания стать нравственно лучше и чище. Из тупого животно-го самодовольства их может вывести разве ка-кая-либо катастрофа, посланная благодетельным промыслом Божиим. О них можно только мо-литься, но советовать им что-либо бесполезно, так как при обычных условиях они никакого совета исполнить не захотят. Две другие разно-видности, как мы видели, обращены в проезжую дорогу массой разнообразных пестрых впечатлений, которые, проносясь через сознание, подоб-но бесконечной веренице экипажей и прохожих, утрамбовывают почву, то есть делают душу жест- кой, черствой и невосприимчивой к слову Божию. Ясно, что первая наша забота здесь — по-ставить загородки, чтобы по дороге не ездили и не ходили. Говоря простым языком, это значит задержать или совсем остановить тот поток не- связных восприятий ежедневной жизни, который назойливо теснится в мозгу, загромождая его всяким хламом.

Подумайте, в самом деле, сколько всякой дряни проходит каждодневно через голову среднего так называемого культурного человека! Одна утренняя газета чего стоит! Тут и лживая передовица, освещающая события так, как это нужно редакции; тут и фельетон, полный скабрезного зубоскальства; тут и хроника, передающая все базарные новости; тут и объявления о пропав-шей моське и о враче, радикально излечиваю-щем половое бессилие. Прочитав все эти «полез-ные» сведения, вы чувствуете потребность, по крайней мере, два часа гулять на свежем возду-хе, чтобы проветриться. Далее, приходите вы на службу и сразу узнаете ряд других новостей: у кого сбежала жена, кто из коллег проворовался, кто получил повышение и награду и т. д. Возвращаетесь домой — у вашей жены уже сидит при-ятельница, патентованная сплетница, которая вываливает на вас целый короб самых свежих, только что испеченных известий. Вечером вы идете в театр, и снова перед вами проходит новая вереница происшествий, речей, монологов, различных лиц, зрителей, актеров, знакомых и незнакомых, старых и молодых, нарядных и плохо одетых, вся эта волнующаяся, шумливая, веч-но изменчивая толпа, наполняющая места зре-лищ. Прибавьте к этому заключительный аккорд ресторанного ужина с впечатлениями электрического света, разряженных женщин, дешевого оркестра и т. д. — и вы поймете, что, пожив месяц в этом кипящем котле внешнего разнообра-зия, мимолетных эффектов и внутренней пустоты, можно и очерстветь, и одуреть. Об успехе и влиянии на душу слова Божия при такой обстановке и речи быть не может. Но поставьте рогат-ки, откажитесь от этого шума и суеты, ограничьте всеми зависящими от вас мерами этот наплыв впечатлений, живите более уединенной жизнью, обязательно обеспечьте себе часы углубленной вдумчивости и тишины — и вы увидите, что почва вашего сердца станет постоянно меняться и глубже воспринимать ростки Божьего слова.

У людей второй категории препятствием к произрастанию евангельского семени служит каменный пласт себялюбия. Сюда и должны быть об- ращены усилия. Этот пласт надо взломать и уда-лить. Так обрабатывают поле в Финляндии. Что- бы приготовить почву для посева, там необходимо сначала удалить массу громадных валунов и каменных обломков, загромождающих поле. Эти камни или взрывают, или выкорчевывают из грунта, подводя под них длинные толстые бревна. И надо видеть эту работу! Подводя под гро-мадный камень бревно, целая семья крестьян — владельцев или арендаторов поля — садится на свободный его конец и начинает качаться. Они качаются настойчиво, методически, качаются утром и вечером, качаются день, другой… И на- конец массивный валун начинает слегка вздрагивать и тихо-тихо выворачиваться из земли. Это трудная, скучная работа, но другого исхода нет: надо очистить поле. Нелегкая работа предстоит и с самолюбием. Вырвать его и удалить сразу нет никакой возможности, но можно отламывать его кусками. Не следует только жалеть себя.

Допустим, вас просят оказать услугу. Вам не хочется, ибо это связано для вас с потерей вре-мени и другими неудобствами. Ваше себялюбие протестует и ворчит. Не слушайте этого голоса, преодолейте себя и, победив на этот раз свое не- желание и саможаление, вы уже отломили кусок себялюбия. Продолжайте эту работу настой-чиво, упорно, непрерывно, как работают финские крестьяне, и мало-помалу ваше себялюбие ста- нет смягчаться, слабеть и исчезать, уступая мес-то лучшим чувствам самопожертвования и забо-ты о других. Тогда корни слова Божия будут глубже проникать в сердце и не погибнут от первой невзгоды.

Наконец, людям третьей категории, у которых терния заглушают всходы евангельского по- сева, нужно помнить, что маммоне и Богу одно- временно служить нельзя, что надо выбирать что- нибудь одно, и раз избрано служение Богу, то терния и сорную траву суетных желаний и мир-ских пристрастий надо тщательно выпалывать, иначе они разрастутся и заглушат слово Божие. При этом полезно помнить, что чем раньше про- изводить эту работу, тем лучше. Пока терния только в зародыше, их легко выполоть.

Пока греховные желания существуют только в мыслях и не перешли еще в дело, их легче побороть. Но они укореняются, когда осуществ-ляются в действии, и тогда борьба с ними стано-вится труднее.

Когда почва таким образом сколько-нибудь подготовлена, то сама обработка души, содействующая успешному произрастанию слова Божия, производится по старому правилу аскетов: паши плугом покаяния, удобряй молитвой, орошай слезами сокрушения и постоянно выпалывай дур-ную траву страстей.